01.05.2010 | Колонка редакции | Лиця

Рудольф Розенберг, в 1993 г. приехавший в Германию из Советского Союза, на самом деле – истинный берлинец, сын матери-венгерки и выходца из России. В мае этому неустанному труженику, на общественных началах построившему не один клуб в Общине, исполняется 85 лет.

Отец Самуил Розенберг, родившийся в Санкт-Петербурге в 1893 году, будучи солдатом русской армии в 1916 году попал в австро-венгерский плен. Так он познакомился с девушкой, которой было суждено годами позже родить ему сына Рудольфа – венгерской еврейкой Серен (в России ее для упрощения называли Ириной). «Выходит, что я на 50% – венгр», – подсчитывает Рудольф Розенберг. В Берлине он родился и потому, что отец участвовал в венгерской революции, был выслан и, поработав горняком в Рурской области, оказался в Берлине. Серен последовала за ним из Венгрии, и в 1924 году они поженились. Самуил Розенберг открыл пошивочную мастерскую, в которой семь-восемь сотрудников шили пальто и пиджаки: сперва на Мемхардштрассе 17, потом на Мюнцштрассе 20. Именно здесь, в районе Шойненфиртель вблизи площади Александерплатц, в 1925 г. родился Рудольф. Здесь он и вырос. Не сказать, чтобы этот район был столь же престижным, как бюргерский Вильмерсдорф, в котором он проживает сейчас. Маленькому Руди здесь все было знакомо: каждый камень на улице, проститутки возле пивных, безработные. Он рассказывает, как мальчишкой «катался на самокате до парка Люстгартен», иногда заезжал и в магазин Титц, где можно было бесплатно слушать пластинки, порою ходил в кино. За углом от дома находился кинотеатр «Вавилон», в котором он посмотрел «Эмиль и сыщики», но охотнее он посещал маленькие «блохастые» кинотеатры, где билет стоил всего 10 пфеннигов, а не 25, как в «Вавилоне». «За 25 пфеннигов на Александерплатц у ‚Ашингера’
давали сосиски, картофельный салат и булок, сколько влезет».

В 1931 г. Руди пошел в школу. Вначале он посещал еврейскую частную школу на Кайзерштрассе, потом – на Гроссе Хамбургер Штрассе («Это была мужская школа, поэтому в пуримшпиле я всегда играл Эстер»). Из-за недостатка помещений его класс был перемещен на Ораниенбургер Штрассе, именно туда, куда Рудольф будет часто приходить 75 лет спустя в качестве руководителя «своего» клуба ветеранов.

Рудольф Розенберг – настоящий свидетель своего времени. В августе 1931 г. он оказался очевидцем того, как во время демонстрации рабочих перед кинотеатром «Вавилон» внезапно грянули выстрелы. «Один из полицейских рухнул у меня на глазах, а второй сперва опустился на колени, а потом медленно повалился». Тогда еще никто не знал, что одним из убийц был будущий начальник службы госбезопасности ГДР Эрих Мильке.

Рудольф помнит и то время, когда настроение в районе неожиданно изменилось. «Этот район всегда был рабочим. На площади Бюловплатц находился Дом им. Карла Либкнехта, штаб-квартира КПГ», – объясняет он. «Здесь все голосовали за КПГ, перед выборами повсюду висели красные флаги... и вдруг: свастика». С улыбкой Рудольф добавляет: «Берлинцы, будучи людьми экономными, рисовали нацистские кресты прямо на красные флаги». После флагов настал черед людей. Руди вспоминает, как члены СА мучили восточноевропейского еврея в кафтане, постепенно сжигая ему бороду спичками, и как берлинцы наблюдали за этим, не вмешиваясь. Мама несколько раз ездила с ним в Будапешт, навестить родственников, бабушку с дедушкой – всем им суждено было погибнуть в газовой камере в Освенциме. К концу 1935 г. жизнь стала невыносимой и в Будапеште, и в Берлине.

«В декабре мы уехали... в неправильном направлении», но другого тогда не было. Родительское разрешение на пребывание истекло. Денег у них тоже больше не осталось, после того как они попались на удочку мошенникам, обещавшим раздобыть им визу в Коста-Рику... Отец, покинувший Россию 20 лет тому назад и не имевший там родственников, теперь вернулся с семьей в новую страну – Советский Союз. Рудольфу было десять с половиной лет. В Ленинграде он попал в немецкую школу, так как понимал лишь по-немецки и по-венгерски. В 1938 году отца, еврея-портного, арестовали как «немецкого шпиона». Это был абсурд, но на швейной фабрике нашелся коллега-еврей, давший показание: «Розенберг заявлял, что в Германии он ел больше масла, чем здесь». «Это попадало под статью 58, §10 – антисоветская пропаганда», – объясняет Руди. Самуила Розенберга приговорили к 10 годам трудового лагеря на Дальнем Востоке. Руди остался один с матерью. Он пошел учиться на электрика. Когда началась война, ему было 16, и он поступил в армию «добровольцем» (так значится в его удостоверении участника войны). «Мое подразделение занимался оборонительными сооружениями», – рассказывает он. Как и его мать, Руди пережил всю блокаду в Ленинграде, оба выжили. Когда война наконец-то закончилась, Руди до 1947 года работал электротехником на заводе в Сибири, попутно сдал экзамены на аттестат зрелости и вернулся в Ленинград, чтобы поступить на факультет англистики. После окончания учебы его определили на работу в Рязань – доцентом педагогического ВУЗа.

Руди перевез к себе мать, а потом и отца, реабилитированного в 1953 г. после смерти Сталина. В Рязани Руди жил до самой эмиграции в 1993 году. Он женился (на своей студентке), получил ученую степень кандидата наук, преподавал англистику и дидактику преподавания иностранных языков, был заведующим кафедрой, деканом ВУЗа. На протяжении 20 лет профессора Розенберга регулярно приглашали читать лекции в педагогический ВУЗ Эрфурта.

После падения стены в рамках специальной программы Сената для бывших берлинцев Розенберг гостем приехал на старую родину и получил приглашение вернуться. Дети дали согласие на этот шаг (у Руди и Бетти две дочери и трое внуков), и тем самым скитания нашего берлинца закончились. Как бы отнесся к этому решению его отец? «Я не могу сказать наверняка», – задумчиво отвечает Руди Розенберг, – «от Советского Союза он пострадал больше, чем от Германии. Он говорил, что солженицинский ‚Один день в жизни Ивана Денисовича’ был санаторием в сравнении с тем, что ему пришлось пережить». А он сам? Не пожалел ли о том, что вернулся? «Никогда не жалел. Моя жизнь никогда не была такой благоустроенной, как сейчас, хоть я и заведовал кафедрой, получал неплохую зарплату». Так комфортно Рудольф Розенберг чувствует себя и потому, что здесь он – не только относительно языка – находится «в своей тарелке», живет полной жизнью, признан, нужен людям. В свои почти 85 он преподает пожилым людям немецкий язык, читает лекции и проводит семинары об интеграции и еврействе, более 10 лет вместе с женой Бетти регулярно проводит поездки для пожилых людей в Бад Киссинген, организованные при «ZWST», был и по сей день остается членом правления и председателем нескольких обществ и клубов – Клуба ветеранов войны, Клуба ветеранов «Ни Цахон», места встреч «Трефпункт Ахва». А еще его хорошему самочувствию способствует ряд полезных личностных качеств: оптимизм, дипломатия, невозмутимость, тонкое чувство юмора и мягкий авторитет. Своим примером он «агитирует» и пожилых эмигрантов, потому что не понимает «как можно сидеть себе, ничего не делать и сразу кричать ‚перевод!’, если кто-то заговорит по-немецки». Он рассказывает, что и у себя дома согласился настроить русское телевидение лишь после того, как его жена сдала экзамен по немецкому языку. В Россию они впервые съездили два года назад, «и то всего на четыре дня, чтобы побывать на встрече бывших одноклассников моей жены».

При всей работе и активной роли «интегратора» Рудольф не любит находиться в центре всеобщего внимания. Поэтому он не выставляет свою кандидатуру в Собрание Представителей, хотя многим хотелось бы видеть его там. «Мне и без того работы хватает», – говорит он. Члены «его» клубов ежедневно убеждаются в этом.

Имея дело с настоящим берлинцем, осмелимся с чисто берлинской дерзостью пожелать ему и впредь «шила в одном месте» – на долгие годы вперед.         Ю.К.