01.12.2009 | Сообщения в журнале "еврейский берлин" | Культура

Американская еврейка Тоби Аксельрод встретилась с русско-еврейским автором Владимиром Каминером

В парке Мауэрпарк, возникшем на месте Берлинской стены, молодые парочки c колясками бродят вдоль бывшей границы между Востоком и Западом по ковру из желтых листьев. Двадцать лет назад эта земля была ничейной. Потом ломы и зубила молодого поколения восточных немцев резко изменили картину.

«Я никогда не видел Берлинскую стену», – признается писатель Владимир Каминер (42). В 1990 году, когда с очередной волной русско-еврейских эмигрантов он приехал из Советского Союза, она уже «пропала, ее разобрали восточные немцы». Помолчав и поглядев вдаль, он с улыбкой добавляет: «Но если бы ее не построили сами восточные немцы, ей неоткуда было бы взяться».

Каминер родился в Москве в 1967 году. Получил образование инженера звукозаписи театра и кино, затем изучал драматургию в Московском театральном институте. Переехав в Берлин, он встретил в баре будущую жену - она сервировала там экзотические напитки, которые он так любил «вдыхать». Теперь у них двое детей.

Сегодня Каминер – один из известнейших авторов коротких рассказов в Германии, а помимо того, обозреватель, ведущий радиопередач («Мир Владимира» и «Клуб Русская дискотека», совместно с приятелем по иммиграции Юрием Гуржи) и ди-джей своей «Русской дискотеки», которая время от времени отправляется на гастроли.

Хотя собственная принадлежность к еврейской нации не играет особой роли в его работе, Каминер издал вместе с Гуржи диск новой русско-еврейской музыки «Штетл суперстарз», на которой, как обещает Каминер, нет клезмера – на случай, если кто-то обеспокоен на этот счет.

Раньше он подумывал о том, чтобы выставить свою кандидатуру на пост бургомистра. Это подразумевалось как «политическая провокация», но в итоге он решил, что «жизнь кочующего рассказчика историй гораздо лучше». Каминер пишет на языке, заменившем ему родной, и умеет с серьезнейшем видом высмеивать всех и вся, включая своих товарищей-иммигрантов, как он делает это в своей новой книге «Мои русские соседи». Он объездил Германию вдоль и поперек, представляя свои книги перед неизменно восторженной публикой. Настоящий культовый автор.

В беседе он не торопится отвечать, а погружается в раздумье, собирается с мыслями, порой рассеянно смотрит вдаль. И вдруг его серые глаза начинают искриться, и трудно предсказать, будут ли его следующие слова чистой правдой.

Высмеивая своих «русских соседей», Каминер, пожалуй, смеется и над самим собой: он не пропускает ни одного стереотипа. Все это – часть философии Каминера о юморе и о жизни вообще: «Надо любить прошлое, каким бы оно ни было. Будь то Берлинская стена, Еврейская община или антисемитизм – все это становится смешным, когда превращается в прошлое». «Трагично настоящее, трагична жизнь. Будущее – неизвестно, туманно, непредсказуемо. Но что мы можем любить, так это прошлое. Каким бы неприятным оно ни было».

Его собственный взгляд на недавнее прошлое абсолютно лишен романтизма. Каминер утверждает, что у него «никогда не было финансовых или иных проблем в СССР или какой-либо иной стране. Я никогда не страдал от антисемитизма или от голода. Я совершенно не подхожу для того, чтобы описывать ситуацию бывших советских евреев». Однако «каждая семья сталкивалась с антисемитизмом, даже если он не угрожал жизни». Его покойный отец был начальником производства, стремился к признанию общественности и хотел вступить КП. Его пять раз отклонили. «Ему отказывали друзья, люди, с которыми он ходил в баню», – вспоминает Каминер. Один из них сказал отцу: «Моисеич, ты парень хороший, мы бы с удовольствием приняли тебя, но когда ты уедешь в Израиль, это плохо на нас отразится». Когда отец объяснил, что в Израиль он не собирается, ему ответили: «Это ты сейчас говоришь...» «А когда мне было 16 лет», – рассказывает Каминер, – «нам сказали принести в школу паспорт, и все смеялись надо мной, потому что у меня было вписано ‹еврей›. С такими предубеждениями в Советском Союзе сталкивался каждый».

Вполне понятно, считает Каминер, что всем гражданам СССР было присуще стремление к свободе. «Все как сумасшедшие мечтали путешествовать». Вместе с друзьями он объездил весь огромный Советский Союз. «И что дальше? Что теперь? Теперь пойдем демонстрировать». Однажды перед московской синагогой «мы стояли с белым плакатом, на котором было написано: «Пустите нас в Израиль!» Хотя только один из нас действительно хотел туда. А он мог бы и поехать, если бы решился. Мы просто хотели подемонстрировать, безразлично, за что».

Потом, вспоминает Каминер, в течение первых недель в Германии, к ним в общежитие для беженцев пришли первые гости – свидетели Иеговы. Они хотели поговорить о вере... «Но потом пришла Еврейская община, чтобы пригласить нас на обед». И это «почему-то показалась более привлекательным», объясняет он, и быстро добавляет, что его мать и тетя до сих пор являются активными членами Общины. Недавно один из кураторов Еврейского музея во Франкфурте спросил Каминера, не мог ли бы он предоставить для выставки о еврейских иммигрантах в Германии какие-либо еврейские объекты, привезенные его семьей из России. «Я нашел кипу моего отца, но я послал им еще и чугунную сковороду и огромный увеличитель для фотопечати, который без толку стоял в платяном шкафу моей мамы», – рассказывает он на полном серьезе. Не особенно еврейские объекты, надо сказать. Возможно, в них есть нечто еврейское уже оттого, что их тащили сюда всю дорогу из России. Выставка, которая откроется в марте 2010, будет первой, посвященной именно русско-еврейским иммигрантам 1989–2005 гг. – так нам объясняет ее куратор Дмитрий Белкин, историк, сотрудник института им. Фритца Бауера, сам приехавший в 1994 году с Украины. Белкин рад одолженным экспонатам и добавляет, что выставка осветит разные аспекты иммиграции, за последние 20 лет столь изменившей еврейский мир Германии.

Сейчас Каминер сосредоточенно работает над очередным проектом: книгой и фильмом о своей кавказской (нееврейской) теще. Недавно Каминер вместе с немецкой съемочной труппой побывал на родине тещи и был удивлен: «Люди на улице были настроены настолько про-еврейски, что даже странно было». Перед водочным ларьком, как рассказывает Каминер, к ним подошли мужики, заглянули в камеру и сказали: «Кстати, мы – евреи». «Но скорее всего, они были не евреи, а просто пьяные», – говорит Каминер, – «и хотели спровоцировать немцев». Потом один армянин сказал нам: «Я знаю, что все вы, немцы, против евреев. А мы, армяне, тоже евреи. Мы первыми были в Ноевом ковчеге».

Каминер оглядывается по сторонам и продолжает: «В конце концов, в грузинском ресторане «Эйлат» мне кто-то рассказал, что его владельцы – горские евреи. Наверное, они были единственными евреями в этом месте».

Сам себя Каминер считает «чистокровным евреем», хотя эти категории ему не нравятся. Например, его родственники в Израиле «ненавидят всех немцев подряд, хотя они никогда здесь не были», – говорит писатель, сам в этом году впервые побывавший в Израиле. «Русские думают, что евреи предпочитают Германию Израилю только из-за денег». А немцы? «У немцев свой взгляд на эту иммиграцию. Каждый видит в нас то, что ему хочется».